Владелец крупнейшего в Эстонии производителя щебня Владимир Либман управляет своим предприятием 37 лет и уже знает, при каких условиях отойдет от дел. О том, как идут дела в его бизнесе, о положении дел на рынке стройматериалов Эстонии, а также том, что в нашей стране не так с электричеством, Либман рассказал в эксклюзивном интервью ДВ.

В прошлом году ваша компания изменила название. Отныне вы не Paekivitoodete Tehase OÜ, а Limestone Factories of Estonia OÜ. Что случилось?

В свое время мы создали компанию Väokivi (за что я получил эстонское гражданство за особые заслуги под номером 21). Изначально это был цех завода, потом он выделился в отдельное предприятие. Поначалу мы владели Väokivi напополам с Тоомасом Луманом, затем я свой пай продал, и мы ушли. Фирма Saare-Dolomiit-Väokivi успешно работала дальше: на знаменитой «Рублевке» построили целый поселок.

В 2021 году ко мне пришел владелец Хиндрек Аувяарт и предложил: «Давай объединяться». Я ответил: «В отличие от тебя, эстонца, я в России работать не хочу».

Но позже он снова пришел ко мне со словами: «Одно твое пожелание мы выполнили: из России уходим. Теперь у меня шведский рынок». Я спросил, почему же он так хочет с нами объединиться. Тут причин было несколько. Во-первых, он хотел отойти от дел. Как, кстати, и я: в тот день, когда мы начнем работу в карьере Маарду-3 (об этом еще поговорим), я уйду в совет и в офисе буду появляться раз в неделю.

Поэтому у вас в 2021 году появился исполнительный директор.

Он у нас появился давно, но в 2021 году он стал членом правления. У нас сегодня исполнительному директору 39, главному инженеру 35, главному механику 34, и еще две довольно молодые дамы (коммерческий и финансовый директоры), чей возраст говорить не буду. Поэтому я каждый день прихожу на работу и получаю удовольствие: знаю, что они решат все вопросы.

Толковое поколение растет?

Да они просто великолепны. А вот у коллег на Сааремаа как раз все руководство за 60 — и это вторая причина, почему прежний собственник захотел передать компанию. И третья — запасы-то все у нас (шведам нужен не любой известняк, а именно вяоский, т.к. он — «родной брат» известняка, залегающего на острове Готланд).

Я сразу сказал, что объединение исключено, т.к. оно подразумевает новую фирму с новым регистрационным номером, а это — риск потери всех лицензий. Поэтому в итоге именно они к нам присоединились, причем не на равных (мы же крупнее). Но я пошел им навстречу, изменив название компании.

Сколько теперь вам принадлежит в этом не новом, но обновленном предприятии?

До объединения у меня было 60%, после объединения — 42%. Но вы пришли в интересный день (4 января — ред.): сегодня я подписал договор купли-продажи, и теперь у меня 50,05%. Больше мне и не надо.

Как вообще дела идут у компании?

Прошлый год оказался неудачным для всех: наш оборот упал на 15%, прибыль — на 50%. Мало того, что упал оборот, так еще и выросли затраты на топливо. Зато по электричеству все хорошо: мы в 2021 году заключили с Eesti Energia договор, в котором зафиксировали цену на пять лет.

Чем руководствовались, когда подписывали?

Шестым чувством — не верю в биржу. Зачем она нужна? Мы имеем право покупать электричество у любого производителя. И зачем мне биржа, если я посажу трех диспетчеров, буду платить им зарплату, и они будут круглые сутки наблюдать, где сейчас электричество дешевле?

А на бирже все может быть так: я выставляю свою цену, а вы сидите в засаде. Если видите в конце дня, что дефицит (а он сейчас ежедневно), то поднимаете цену в десятки раз — и все должны весь следующий день работать по вашей цене, т.к. она была последней. Страшная тайна: до сих пор запрещено разглашать, кто тот умный, кто назвал цену последним. Потому что сразу бы выяснилось, кто с кем играет.

Чего ожидаете от 2023 года?

Прогноз тоже негативный: снижение еще на 15%. Но у нас есть палочка-выручалочка — та самая новая линия в карьере Вяо, которую мы приобрели в 2020 году. Она работает так гибко, что если у нас станет меньше работы, мы будем работать не по 12 часов в день, а 8. Сохраним людей, не уйдем в убыток, и будем готовиться к следующему прыжку.

Почему оборот вашей компании упал?

Падают объемы работы. У дорожных строителей нет денег, бетонные заводы слегка проседают, рынок для декоративного камня в Швеции (20% нашего оборота) тоже просел. Но мы справимся своими силами.

Кто ваши основные клиенты?

Все, кто что-то строит. Бетонные и асфальтные заводы, компании, осуществляющие общие строительные работы. У нас несколько сотен клиентов, из которых крупных — несколько десятков. Одни из самых крупных — HC Betoon, Rudus.

Сколько процентов оборота приходится на самых крупных клиентов?

Хороший вопрос, давайте посчитаю… На 15 компаний приходится 80% оборота.

Вы продаете только известняк?

Если раньше продавали только щебень, то сейчас 20% оборота — декоративный камень (планируем построить завод по его производству). Потому что сейчас это работает так, что мы добываем сырье в карьере Вяо и переправляем его на производство на Сааремаа. Там уже треть известняка уходит на камень и две трети — в отходы (что норма для данной отрасли)

Правда, на карьере Вяо у нас отходов уже ноль: мы делаем из них мытый песок, который продаем. Все, что строилось в Ласнамяэ с 2009 года (кроме объектов Департамента шоссейных дорог), строилось на нашем песке.

Что не понравилось департаменту?

Да ничего: просто так. Мстить нам начал еще Рихо Сырмус за то, что мы его бытность главой департамента выступили в газете против ненужного использования гранитного щебня на участке дороги Йыхви-Кукрузе. Сырмуса уже в департаменте нет, а дело его живет (как про Ленина говорили — хотя в его случае лучше бы наоборот). Они за государственные деньги заказали исследование нашего песка, которое, по нашему мнению, было некорректным. Они написали, что использовать песок нельзя. Немного изменив технологию, мы доказали обратное, и теперь на сайте департамента висит, что можно. Но старое заявление они не убрали, а многие заказчики нового не видели.

Мы на них не в обиде: в прошлом году написали им благодарственное письмо за то, что все эти годы они не брали наш песок. Потому что они бы взяли дешевле, чем мы продаем сейчас. По песку у нас 100%-я рентабельность: если в нашем обороте мытый песок составляет 30%, то в прибыли — 50%.

Сколько у вас всего карьеров?

Два. Один Вяо, другой — в Маарду. Но в Маарду добыча закончена — сейчас продаем только то, что лежит на складе и делаем рекультивацию карьера. Разрешение на добычу в карьере Вяо у нас до 2042 года. При активной добыче запасов там — на пять лет. И до 2042 года мы будем заниматься как добычей, так и рекультивацией (которая в нашем случае если и не прибыльна, то точно безубыточна).

Четыре-пять лет назад много говорили о шуме и пыли, которые шли от вашего карьера в Ласнамяэ. Бывали ли подобные случаи после того?

Не было повода. В 2019 году, когда мы закупили ту самую новую линию, повода нет совсем: она работает практически без пыли (можете посмотреть на фотографии, где официальные лица города стоят прямо перед линией, и она в этот момент работает). Взрывать мы тоже практически перестали — работаем молотками.

Единственное, что у нас есть маленький кусочек рядом с поселком Вяо, который можно еще взрывать, и мы по чуть-чуть это делали. Мы специально под телекамеры пригласили Владимира Света и положили коробок спичек на ребро на тонкую полоску вдоль огромного окна офисного здания. Провели взрыв — и коробок чуть-чуть покачнулся. Вестеринен из передачи «Зеркало» мне задал вопрос: «Люди жалуются, что у них стаканы на столе дрожат, когда вы взрываются», и я ответил: «Пить меньше надо, тогда ничего дрожать не будет».

Вы пару лет назад говорили, что Эстонии в будущем грозит нехватка известнякового щебня. Угроза сохраняется?

Никакой нехватки известняка в Эстонии нет. Но есть искусственная проблема, которую постоянно создают нам то власти, то местные самоуправления, пытаясь запретить добычу.

Известняка в Эстонии много — весь вопрос в его качестве. Высокомарочный (известняк высокого качества, который можно использовать как для бетона, так и для дорожного строительства) находится на северо-западе страны. Весь этот известняк сосредоточился от Кунда до западной границы Таллинна — дальше он уходит в море и выходит на острове Готланд.

А нужно ли нам столько известняка?

На наше счастье, начинается строительство Rail Baltica. Асфальтовое покрытие главной магистрали — вопросов нет — должно быть из гранитного щебня, потому что там большие нагрузки, экологические вопросы и т.д.. Но делать основание дорог из гранита было бы идиотизмом, поэтому там все должно быть на известняке. Кстати, когда председатель правления Союза проектировщиков дорог Финляндии узнала, что мы планируем строить основания дорог из гранита, сказала под смех сидящих в кабинете: «У богатых стран свои причуды». А мне плакать хотелось.

Мы сейчас боремся за карьер Маарду-3. Этот карьер может решить все наши проблемы на ближайшие 30 лет. Rail Baltica, четырехполосные дороги, железобетонные изделия — все это будет реализуемо.

Но старейшина волости Йыэляхтме и несколько десятков жителей против. Они делают все, что в их силах, чтобы нам помешать. Например, нам потребовалось три года, чтобы получить разрешение на геологию. В итоге мы ее провели за месяц. Мы пробурили 30 скважин, которые дали великолепный результат (сами не ожидали) — это еще одно Вяо.

В лучшие годы потребность Эстонии в щебне была 4-5 миллионов тонн в год. В Харьюмаа — 2-3 миллиона. С помощью нашей новой линии мы можем без напряжения (по 12 часов в день) производить 1 миллион тонн в год. Когда Сависаар-младший был министром окружающей среды, он задал мне всего один вопрос: «А можете два миллиона тонн производить?». Конечно можем — дайте нам Маарду-3! Я куплю вторую такую линию и никаких проблем.

Думаю, что в итоге мы получим и разрешение на добычу. А потом волость пойдет в суд.

Если вы говорите, что в этом известняке нуждается сама Rail Baltica, то я с трудом представляю, чтобы такой проект не реализовался лишь из-за того, что одна волость против.

Этот вопрос можно решить за три месяца. Нужны две поправки к законодательству. Первая: на государственной земле и на утвержденных государством запасах детальную планировку и назначение земли осуществляет государство (т.е. мимо волости). Вторая: если волость не выполняет решение Госсуда, то ее штрафовать должны так, чтобы ей больно было.

У любого правительства есть не только права, но и обязанности. Иногда нужно и власть применить. В соответствии со всеми правилами, с соблюдением экологии, с обязательной рекультивации и штрафами за нарушения.

Альтернатива Маарду-3 есть?

Нет. Есть возможности открывать карьеры в других местах. Руу (только он на 20 километров дальше), Сырве… Вопрос, где какое качество и количество. Экономической альтернативы для объектов в этом районе нет — что доказано в завершающейся работе по оценке экологического влияния на окружающую среду. Да и с теми карьерами государство строило много препятствий.

Вы часто выступаете на тему электричества, и, надо сказать, очень пламенно. Откуда такая страсть к этому вопросу? Вы же занимаетесь известняком.

Считайте это моим хобби, т.к. я — инженер-электрик по образованию. До того, как возглавить завод, работал в нем главным энергетиком карьера «Октябрьский» (потом он назывался Айду) в «Эстонсланце», а Кохтла-Ярве — моя малая родина. Добыча сланца — поколение моего отца. Поэтому я неравнодушен.

В прошлом году «Деловые ведомости» прислали мне экземпляр первого номера газеты. В нем покойный академик Раукас, тогдашний руководитель «Эстонсланца» Лембит Кальювеэ и я дали прогноз, что может случиться с эстонской энергетикой, если мы не сделаем то, что нужно сделать. Мы не оракулы, но к великому сожалению, попали тогда не в десятку, а во все 11.

Возьмем Elektrilevi. Абсолютно странная структура. Самое правильное, что делает нынешнее правительство — хочет ее отделить (или ликвидировать или присоединить к Elering — неважно). У меня в карьере «Октябрьский» было 50 километров линий электропередач — так их обслуживали около 10 электриков. У Elektrilevi тысячи километров электропередач и на всю Эстонию 30 работников в офисе (в 4-м квартале прошлого года — 44 — ред.).

Нужно больше людей?

Я не знаю, когда руководитель Elektrilevi последний раз был на своих объектах: обслуживание, скорее всего, передано частным фирмам на подряд. Когда к нам в прошлом году присоединился завод на Сааремаа, я заглянул на подстанции, которые его обслуживают. Так у меня последние волосы встали дыбом.

Вы также часто высказываетесь о «зеленом» электричестве. Что с ним не так?

Я считаю, что это самый большой блеф 21-го века. «Зеленое» электричество можно и нужно использовать в небольших количествах там, где это выгодно: например, для отдельных дач и ферм.

С учетом того, сколько солнца в Эстонии, говорить об актуальности солнечных панелей для Эстонии не будет даже самый большой патриот зеленого электричества.

Что касается ветряков, то я не верю, что они могут заменить производство электричества на фоссильном топливе для серьезной промышленности. Есть законы физики: сколько ты получаешь, столько и передаешь.

Все «зеленое» электричество дотационно. Знаете, сколько государство им доплачивает из наших с вами средств? До 100 миллионов евро в год. Поскольку потребность в электричестве упала, мы с нового года будем им доплачивать еще больше за киловатт-час — чтобы не дай Бог у них не упала рентабельность. Перед тем как Партс в свое время снизил дотации, рентабельность некоторых электростанций в Эстонии составляла порядка 40%. Представляете? Да у меня рекорд за всю историю завода — 18% (это была фантастика)!

Что конкретно с ветряками не так?

По штату Техас мы знаем, что происходит, когда на улице мороз и ветра нет (замерзли там все ветряки). Поэтому возникла разумная идея построить гидроаккумулирующие станции, используя рельеф местности, когда два водоема находятся на разных высотах.

Стоимость одной гидроэлектростанции, которую якобы хотят построить в Палдиски, — больше миллиарда евро, т.е. это никогда не окупится. А вот использование такой станции на выработанном пространстве шахты «Эстония» — это разумный шаг.

По поводу ветряков я слышал две противоположных точки зрения. Первая — которую высказываете вы («ветряки не могут заменить фоссильное топливо»). Вторая — одного только ветропарка Тоотси хватит, чтобы обеспечить половину потребления электричества в Эстонии…

…в отдельно взятые минуты сильного ветра. Да не вопрос: пускай построят этот ветропарк. За свой счет, с кредитами и без дотаций. И тогда я сниму шляпу перед ними.

Но я не верю в это. Они пользуются тем, что не все хорошо учились в школе. Убежден, что вся история с «зеленым электричеством» закончится в течение ближайших 10 лет.

А вот проблема нехватки электричества в Эстонии может быть решена уже за три года. Причем элементарно. Из всех котлов Балтийской и Эстонской электростанций сейчас нормально работают только два — финские котлы мощностью 300 мегаватт. Есть четыре «дырки» — места, где когда-то стояли котлы, но они были демонтированы. Есть чертежи, по которым были установлены два финских котла. Есть опыт (пока еще живы люди, которые эту работу осуществляли). Что нам мешает заказать еще 2-3 таких котла? Мы все это делали в 2008-2009 годах. По мнению опытнейших людей, которые этим занимались, от момента заказа до пуска котла — три года. А кто нам мешает строить несколько котлов параллельно?

Политика. Электричество на сланце выбрасывает CO2 в атмосферу.

А почему тогда улавливанием CO2 не занимаетесь? Говорят, что дорого. Но ученые ТТУ доказали своими расчетами, что как только цена квот на CO2 превышает 60 евро, это становится окупаемым.

Дальше встанет вопрос с хранением CO2. Норвежцы готовы принимать CO2 в любых количествах. В скважинах Северного моря хранится много тяжелой нефти. У них пробурены параллельные скважины, в которые они хотят загнать CO2, можно выдавить эту нефть. Да, они умные — возьмут за утилизацию деньги. А Тийт Вяхи готов CO2 через свой порт транспортировать.

Вы оптимист или пессимист?

Я — реалист во всем. Я считаю, что проблему известнякового щебня мы в состоянии решить если не в этом году, то в следующем, а проблемы эстонской энергетики мы в состоянии грамотно решать уже через три года. А в течение пяти-десяти лет сможем решать вопросы утилизации СО2. А, имея запасы сланца на 100 лет (Тапаское месторождение), рядом с этим самые большие в Европы запасы фосфорита (там надо строить электростанцию, уже есть порт, там есть железная дорога). И тогда, борясь с реальной проблемой надвигающегося на планету голода (а фосфатные удобрения позволяют эту проблему минимизировать), мы станем одной из пяти самых богатых стран Европы.

Источник : Читайте подробнее: — https://www.dv.ee/intervju/2023/01/19/vladimir-libman-shestym-chuvstvom-zafiksiroval-cenu-najelektrichestvo-neverju-vbirzhu